Жила-была, фестивалила одна кудрявая Хорь. Хорохорилась она в балете в формате сольных партий в спектаклях артхаусного жанра. Место ее профессиональной дислокации было невелико — 39 квадратных метров сцена, да и 20 мест под хвосты утонченных любителей сие представления.
Днем Хорь-Прима и ее сограждане по балетным делам проводили в яростном поту у станка, доводя гранд батман и гротескные прыжки до виртуозного совершенства. А когда вечер окутывал лес наступало время для бурлящего кружевом и мужеством спектакля. Театр воспламенялся свечением светлячков, обезумевшие эстеты бойко занимали свои места и форсирующим звоном лапохлопков взывали к началу действия. Внимая зову прибывших посетителей, тяжеловесный занавес со скрипом промазавшего по струнам музыканта, открывал свои врата. Балетные субстанции пачек и пуантов заполняли сценический акведук, чтобы излить на зрителей театральный поток… Так начинался ежедневный спектакль, в котором участвовала наша кудрявая Хорь.
Ну а после балета, как всегда успешного, довольные гости разбредались по своим норам. Но никто и никогда не ступал в закулисья этого театра… А было оно отнюдь не самым светлым и доблестным.
Как известно, таланта недостаточно, чтобы сиять на подмостках театра… Сила воли и трудолюбие играют не меньшую роль, чтобы звезда взошла на небосклон. Но не это было главным для Хори. Ее главная задача состояла в том, чтобы выжить!
Ибо как только театр закрывался начинались демонические превращения ее сограждан в элементы дьяволиады! Каждая из них обращалась из прекрасной танцовщицы в дряхлый, изрыгающий проклятие шматок шерсти. Обезумев от своей зависти, которая рождалась днем в девицах балета по отношению к Хори, они набрасывались на нее, как стая очумевших, мясных кусков. Благо то, что наша героиня была наделена мудростью, и ее звонкий смех в ответ на агрессию ее сограждан вводил их в ступор, и они шли вон, сорвав глотки от ора. Такую линию защиты она выработала конечно же не сразу и ей пришлось быть покусанной этими субстанциями первое время. Но решение макропроблемы всегда приходит, если к этому приложить усилие.
Однако данная атмосфера существовала уже давно, с самого начала основания театра. И Хорь варилась в этой бочке агрессии ровно столько же.
Поэтому в один прекрасный вечер она заметила изменения на ее шерстяном покрове. Кудри на лапе у Хоря скатались в мутно-серые колтуны. Сначала она не придала этому значение, но уже спустя неделю, вторую лапу постигла та же участь. Что только не предпринимала Хорь. Она чесала лапы щеткой, мазала их маслом ши, но на следующий день шерсть снова оборачивалась в лютые колтуны. И тут Хорь поняла, что она начала мутировать и становиться, как ее коллеги по балету. Отчаяние, боль, слезы, искания… Все эти чувства в один миг окутали нашу главную героиню.
— Что же делать, что же делать? — шептала она себе, обвивая лапками свою хрупкую головку.
Так прошло три месяца… Хорь продолжала горько сокрушаться ее напастью и покрываться колтунами. Ее пушистая, кудрявая шерсть постепенно терялась в пучине серых комков волос. И вот уже зрители балета почуяли неладное и начали меньше лапоплескать хориным партиям. А ее балетные сограждане — по совместительству шматки шерсти, наоборот, стали благосклоннее принимать уже почти не Приму и даже шипеть перестали.
И вот наступил день подписания контракта на работу. Да-да, здесь тоже есть правовые отношения и не поверите, насильно никого не держат!
Утро выдалось хмурым и пасмурным. После очередной бессонной ночи Хорь поднялась с кровати и подошла к зеркалу, обессиленно рухнув в кресло напротив. Роковые колтуны плотно обтянули уже всю ее плоть, остался лишь один девственный островок с пушистыми кудрями на лбу. Горьковато-пряная, многоугольная слеза выкатилась из ее чувственного глаза.
— Все кончено, — подумала Хорь. Я стала такой же, как они. Обычным шматком бесформенной шерсти, перечеркнув всю мою жизнь… Все мои старания и труды… Абсолютно все… У меня ничего не осталось.
С этими мыслями она тяжело поднялась с кресла и пошла в деревянное дупло для подписания трудового договора на будущий год.
Место оформления бумаг находилось на территории этого крохотного театра и представляло собой обычное дерево с отворяющимся вверх дуплом. Когда Хорь подошла к нему ее договор уже лежал. Ей оставалось лишь поднять лапу и оставить росчерк своей росписи на этом листе.
— Каждый год я подписываю эти бумажки, — подумала Прима. Каждый год по своей воли я иду на работу в этот театр. Кажется этот год не исключение… — грустно подытожила Хорь и подняла лапу, чтобы сделать подпись. Но в этот момент поднялся ветер и сдул контракт на землю, который совершив несколько виртуозных па в воздухе, очутился прямо в огромной луже.
Хорь неторопливо повернула голову в сторону улетевшей бумажки и побрела, чтобы достать ее. Нагнувшись к луже, она встретилась лицом к лицу со своим отражением. Помимо ее плоти из колтунов в этой огромной, зеркальной воде отразилась манящая даль леса, необъятное небо, птицы, поющие на кустарниках.
И тут Хорь осознала! Этот мир так широк, так прекрасен, ведь она всю свою жизнь провела в этом театре. Но червь сомнения не собирался сдаваться в ее мозгу.
— Чем ты будешь заниматься там? Здесь ты Прима, а кем ты будешь там?
И Хорь снова взглянула на свое отражение. Она вгляделась в свой островок, оставшихся кудрей, нежно погладила его, подпушила, подкинув кудри вверх, и ответила сама себе:
— Здесь ты стала шматком шерсти!
И с этими словами наша героиня покинула этот театр.
Жила-была, фестивалила одна вновь кудрявая Хорь. Хорохорилась она в одном лесном, крупном театре. Там она исполняла партии второго плана в окружении восхитительных танцоров и единомышленников.
Среда обитания является образующим фактором для личности. Она может поглотить тебя и разрушить, если ты это позволишь, несмотря на твой талант и успехи. Поэтому нужно быть смелым и не бояться менять эту самую среду. Да пребудет со всеми сила духа!
